Перед наступлением Нового года появились кое-где на стенах афиши: «Новогодний бал у сатаны». Организатор - одна из популярных рок-групп.

Ну, разумеется, никто же не понимал так вот прямо, что-де у самого дьявола в гостях танцевать будем, - тут метафора, шутка. Да во всякой шутке есть же и доля нешуточного. Порою в самом пустяке такое открывается, что и без разъяснений становится ясным, и все на виду.

Рок-музыка стала знамением времени.

Она обрушивается на человека отовсюду, раскалы­вая тишину, тревожа наш и без того неспокойный мир. И она не является ныне лишь феноменом музы­кальной культуры (или безкультурья), но своего рода прозрачным, нетрудным для расшифровки кодом, в котором запечатлена новая система ценностей, новая культура вообще, навязываемая нам ныне с агрес­сивным напором - кем?

Рок знаменует собою ныне даже и нечто большее, превратившись для многих в мировоззрение, в мане­ру поведения, в способ мышления, в обозначение смысла жизни. Надо бы всем ясно осознать, что борьба вокруг рока есть уже не просто борьба, против дурного эстетического вкуса или против чуждого нашей национальной культуре комплекса идей, - но ратоборство между силами света и тьмы за души людей!

Сама рок-музыка, как известно, есть искусствен­ное образование на основе ритмизированного шумо­вого оформления языческих ритуальных обрядов у африканских племен. Уже этим одним определяется нечистота рока - по самой природе своей предна­значенного вводить человека в определенные экста­тические состояния, вызывать которые колдуны-идолопоклонники всегда умели весьма искусно. Разу­меется, нынешние рок-звезды безразличны к конк­ретным языческим верованиям диких племен, но сознательно или безсознательно они пользуются теми же, нe безопасными для человеческой психики, при­емами одурманивания сознания, что были изобрете­ны негритянскими шаманами в давние времена, - и небезуспешно: стоит лишь раз понаблюдать за пове­дением зрительской толпы на рок-представлениях, чтобы в том убедиться. Возможности нынешних ша­манов многократно усилены и современной звукотехникой, способной оглушить разум одним лишь своим грохотом. Связь времен и мировоззрений проявляет­ся также на уровне языка: недаром именуются звез­ды рока кумирами, идолами, которых обожают, которым поклоняются. Элементы религиозного куль­та прослеживаются здесь весьма определенно.

Во всяком идолопоклонстве, в сотворении себе ку­мира - начало нечистое, дьявольское. Доказывать это нет особой необходимости. Но рок-культура и по­мимо идолотворения обнаруживает свою природу от­кровенными знаками сатанинского культа. Инфер­нальный символ - само зрелище беснования существ неопределенного пола, нередко полуголых, размалеванных, с неестественными гримасами и жес­ткими глазами, в адском грохоте издающих истошные нечеловеческие вопли среди клубов дыма и све­товых сполохов. А в зале - ответный жест множест­ва рук с «рожками» растопыренных пальцев. Иные из участников так называемых видеоклипов просто предстают перед зрителем в облике оборотней, вур­далаков, чертей и прочей нечисти. Даже для неверу­ющего человека все это не может не являться знаком внутренней нечистоты явления.

Но и те проявления рок-культуры, которые лише­ны явной сатанинской атрибутики, нечисты по сути своей. Рок-музыка нечиста, как нечист всякий нарко­тик. Адепты рока пытаются отрицать это утвержде­ние, объявить его признаком невежества, безкультурья, то есть прибегают к шаблонному приему обвинения оппонентов в собственных слабостях и грехах. Однако научные исследования позволяют сделать однозначный вывод об отрицательном воз­действии громких ритмических шумов на организм человека (что, напомним, использовали еще африкан­ские колдуны): происходит подавление работы голов­ного мозга, блокирование сдерживающих центров, нарушение психики и высвобождение разрушитель­ных инстинктов. Все это - результат самонаркотизации организма, то есть выработки наркотических веществ в ответ на стрессовое воздействие противо­естественных внешних ритмов и шума на уровне бо­левого порога. Поэтому действие рока сходно с действием прочих наркотиков. «Балдение» имеет чисто физиологическую основу. Рок-музыка опьяняет в прямом смысле этого слова. Впрочем, можно обой­тись и без научных дискуссий - достаточно просто один раз увидеть участников любого рок-шабаша сразу после его окончания. Дикими сценами массового психоза, хулиганства, насилия, безсмысленного разрушительства толпа отвечает на беснование своих кумиров. Вспомним побоище в Тушине. Это будет повторяться всякий раз - с неизбежностью.

Как и всякий дурман, рок-музыка становится для многих излюбленным средством забыться, уйти хотя бы на время от не слишком привлекательной, подчас пугающей реальности. Иные выступления в защиту рока оправдывают его существование именно этим - необходимостью для не окрепших разумом и душою, лишь вступающих в жизнь молодых людей найти пусть временное, но утешение в хаосе стрессовых си­туаций жесткой, а порою и жестокой окружающей действительности. Собственно, слабые души всегда прибегали к какому-либо дурману, который помог бы им укрыться в иллюзорном мире грез. Прежде это было почти исключительно алкогольное опьянение, теперь же цивилизация изобрела многие иные сред­ства, в том числе и рок-одурманивание. Пагубная роль дурмана известна: потакая человеческой сла­бости, он мешает душе окрепнуть в жизненных ис­пытаниях, порабощает ее, втягивает в порочный круг, вырваться из которого становится порою не­обычайно трудно. Так лукавый улавливает души.

Человек утрачивает сознание собственного досто­инства, жизнь обезсмысливается для него. А такая жизнь теряет в глазах человека и цену свою. С тем же, что не имеет цены и смысла, лучше расстаться. Тяга к самоубийству, даже культ самоубийства - это рок-культура уже начинает являть миру. Но даже те, кто не решается на прямое лишение себя Жизни, разве не совершают они грех самоубийства всякий раз, когда, одурманивая себя, они «укрывают­ся от жизни», «бегут от жизни»? Любой такой «уход» - пусть и неявное, но многократно совершаемое са­моубийство. Да, не случайно некоторые разновидности рок-культуры прямо связаны с культом самоубий­ства.

Как и всякий наркотик, рок-музыка нравится своим почитателям прежде всего иллюзорной по­мощью в преодолении жизненных трудностей. Не умея разобраться в природе своих влечений и состо­яний, многие молодые люди пытаются объяснить свою тягу к рок-дурману этим туманным понятием - «нравится». К подобному аргументу прибегают и те, кто сам не подвержен склонности к року, но впол­не допускает его как принадлежность «молодежного» существования: раз нравится, то, следовательно, имеет право на существование. Тут, к слову, сказы­вается душевная и умственная леность рассуждаю­щих подобным образом, их нежелание совершать малейшие усилия для осознания роковой природы рок-культуры, их душевная черствость.

Так мы соприкасаемся с одним из сущностных за­конов нашего бытия: первые шаги в сторону тьмы всегда в чем-то приятны, всегда «нравятся», всегда легки (иначе чем бы соблазнил нас лукавый?), неиз­бежная же расплата в конце пути нередко или вовсе не сознается, либо отвергается чисто психилогически: живет в нас порою некая наивная уверенность, будто нас минуют все нежелательные последствия наших промахов, ошибок, прегрешений. Начальное же дви­жение к свету всегда требует внутренних душевных усилий, преодоления себя, своего маловерия, лукаво подвергающего сомнению необходимость духовного отвержения нечистых приманок. Приманки эти, при всей их внутренней фальши, внешне всегда очевидны и несомненны.

Одной из таких приманок рок-культуры стала якобы возможность выразить протест против всех дурных проявлений жизни. Психологически человек всегда склонен к чувству протеста - и здесь его подстерегает один из коварнейших соблазнов, со­блазн осуждения всех и вся. А ведь признаем: тот протест, который мы нередко наблюдаем сегодня, есть протест против сучка в чужом глазу при полном нежелании замечать бревно в собственном. Протест нынешних рокманов - не что иное, как индивидуа­листический протест не против неправды, а против того, что ограничивает необузданность их нравов, - протест лукавый, видимость протеста. Он нередко переходит в истошную истерику (она для рока вооб­ще почти неизменное состояние), истерику отверже­ния нашего бытия вообще, истерику разрушения, признания как единственной ценности - эгоцентри­ческого самоутверждения «кумира» любыми средст­вами. Чтобы убедиться в том, достаточно без предвзятости взглянуть на презрительную гримасу, становящуюся маской, отличительным признаком иного рок-протеста, достаточно встретиться с «метал­лическим» жестким взглядом самоуверенного идола.

Рок-культура исповедует ныне очень громко при­нцип «раскрепощения личности», стремление к пол­ной и ничем не ограниченной свободе. Приманка опять-таки соблазнительная. Не все и догадываются, что под видимостью свободы и раскрепощения чело­веку подсовывается разнузданность и вседозволен­ность - может быть, самые отвратительные разновидности духовного рабства. Ибо всякое утвер­ждение одной лишь внешней свободы при сохране­нии внутренней порабощенности своему греху - заурядный обман лукавого. Святитель Филарет, митрополит Московский, проницательно предупреждал: «Наблюдение над людьми и над обществом показывает, что люди, более попустившие себя во внутреннее Рабство, - в рабство грехам, страстям, порокам - чаще других являются ревнителями внешней свобо­ды, - сколь возможно расширенной свободы в об­ществе человеческом перед законами и властью...»

Вседозволенность неизбежно ведет к утрате чувства стыда, то есть той духовной ценности, которая, не­сомненно, онтологична по сути своей. Безстыдство и вседозволенность - две стороны одной медали. Но что иное активно внедряется в сознание человека самим поведением разнузданных рок-кумиров?

Безстыдству тех кумиров способствует утверждаемая ими эстетика безобразного. Создается впечатле­ние, что чем отвратительнее порою то или иное зрелище, тем привлекательнее оно для рокмана. Раз­рушение красоты естественных форм, культ проти­воестественного - существенный признак рока. Сам облик рокманов (прическа, раскраска тела, одежда), нарочито неестественные голоса исполнителей испод­воль направлены на формирование и противоестест­венного сознания, на провокацию бунта против данного нам образа тварного мира - бунта разруши­тельного и дьявольского по природе своей.

Однако безстыдство рок-культуры и в том, что оно само откровенно объявляет себя не просто нормой поведения, а и неким идеалом, своего рода последним словом земной премудрости. Тут видится еще одна уловка рок-дьявольщины: наглая претензия на собст­венную высшую «прогрессивность». Само понятие прогресса способно загипнотизировать нестойкие умы, заставить слепо преклоняться перед всем, что одураченное общественное мнение склоняется при­знать «передовым». Оставляя в стороне вопрос о пра­вомерности самого понятия по отношению к истории или искусству, нужно заметить лишь, что прогресс чаще всего понимается как некая линейная времен­ная последовательность, критерием же прогресса нередко . признается хронологическая сменяемость со­бытий. Разумеется, теоретики искусства вовсе не держатся столь вульгарных взглядов, остающихся уделом обыденного сознания, - однако именно оно в основном и определяет систему ценностей массовой культуры.

По принципу временной линейности, живопись М. Шагала или П. Пикассо, несомненно, более прогрес­сивна, чем русская средневековая иконопись, а «дер­зновенное» сочетание эротических и религиозных образов у С. Дали не может не быть объявлено одним из «высших достижений» искусства. То же сочетание можно обнаружить и в «передовой» музыке наших дней - например, в нашумевшей рок-опере «Юнона и Авось». Одним из несомненных «шедевров» объяв­лена и рок-опера «Иисус Христос - суперзвезда». Разве недостаточно самого названия, чтобы понять раз и навсегда, что именно пытаются подсунуть нам в качестве высшего достижения человеческой куль­туры? Тут и впрямь своего рода прогресс: не наивное ренессансно-языческое обмирщение и даже не ренановская вульгаризация высоких истин - но откро­венное «вольное» глумление над Высшей Святостью.

Пусть не соблазнит нас поэтому внедрение рок-музыки в церковную жизнь на Западе. Пусть не об­манет сочетание духовных песнопений с роком в концертах. Да не обольстимся мы и благочестивыми ярлыками, какие навешивают на себя - ныне все чаще - деятели рок-культуры. Дьявол кем только ни прикинется, чтобы своего достигнуть.

Иерархия же эстетических ценностей должна быть определяема не критерием «прогрессивности», но мерою духовности. Однако как и многие высокие по­нятия, духовность ныне обезценивается в массовом общественном сознании. Духовность в лукавом понимании - это различные проявления эмоционально-интеллектуальной жизни человека. При таком толко­вании не только посещение престижной авангардистской выставки, но и «балдение» на рок-концертах объявляется сугубой духовностью.

Для православного же сознания полнота духовнос­ти - в следовании двуединой заповеди о любви к Создателю и Его творению - человеку (Мф. 22, 37-40). Бездуховность - в отсутствии такой любви.

Рок-культура призвана перевести духовные поня­тия на чувственно-плотский уровень. Опять-таки не секрет, что рок-музыка является мощным сексуаль­ным раздражителем. Этим она также «нравится» своим обожателям. Чувственное наслаждение вообще начинает признаваться в рок-культуре подлинным, единственно возможным смыслом жизни. Смыслом понятным, доступным, приятным, не требующим ду­шевных усилий, даже исключающим их. Плотское же удовольствие, возведенное в абсолют, с фатальной предопределенностью начинает диктовать индивиду стремление ко все более острым и изощренным фор­мам, ибо имеет печальное свойство со временем при­тупляться. Поэтому в своем стремлении к наслаж­дению иные исповедники сего культа доходят до изысканных извращений, чему немало способствует и философия вседозволенности, зреющая в недрах рок-культуры. Рок прогрессировал в отдельных своих разновидностях до соединения «музыки» с удовольствием от нанесения увечий партнерам и даже их убийства. Разумеется, далеко не каждый рокман доходит до подобных крайностей, но важно, что потенциальная возможность их заложена в самой системе рока как типа жизненного поведения.

В роке все взаимосвязано, все образует целостную и стройную систему, единство которой определено

сатанинскими ее целями. Здесь все направлено на от­влечение человека от внутренней истинно духовной жизни, на подмену ее фальшивыми подделками.

Но осмыслить все проявления массовой культуры как составных частей единой системы рок-сознание отказывается, ибо оно раздроблено по природе своей. разделение, разъединение всех сторон бытия - одна из нечистых целей рок-культуры. Под ее воздействи­ем общество начинает активнее дробиться на эгоистически замкнутые в себе индивиды. Происходит разрушение и отбрасывание идеала соборности, осно­ванной на заповеданной нам любви. Доказательст­во - те погромы и драки, что стихийно возникают после рок-беснований. «По плодам их узнаете их. Со­бирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые» (Мф. 7, 16-17).

Рок-культура, следуя своей выгоде, стимулирует и развитие раздробленного сознания, не способного дать целостное осмысление чего бы то ни было. Уже само навязывание понятия некой «молодежной куль­туры» заставляет наименее стойкую часть общества мыслить себя как бы обособленно от других. Приме­нимо ли подобное разделение к подлинной культуре? К какому искусству - «молодежному» или «взросло­му» - относится «Троица» преподобного Андрея Рублева? Само нелепое звучание вопроса делает безсмысленным дальнейшее развитие темы.

Сторонники рок-культуры, отвергая все обвинения, обращенные к ней, прибегают, особенно в последнее время, к одной лукавой уловке, должной как будто полностью обезопасить рок от всякой критики. Уловка состоит в том, что признается множество негатив­ных проявлений в современной рок-деятельности (нельзя же не признать очевидного), но все это дур­ное объявляется издержками в целом доброго и про­грессивного явления. Судить рок предлагается по тому, что есть в нем привлекательного, в чем нет от­кровенных сатанинских признаков, отсутствует исте­рика, разрушительная агрессия и тому подобное. Аргумент как будто убедительный: в самом деле, разве мало в любой культуре случайных просчетов, промахов? Однако такой подход есть следствие все того же раздробленного сознания, навязывающего оценку системы не по стержневому признаку, а по некоторым более привлекательным частностям, не связанным явно с характеризующими ее целями.

Когда мы, например, наблюдаем какой-либо поток, реку или ручей, мы без труда можем обнаружить, что его течение вовсе не уныло-однообразно: в одних местах оно быстрее, в других как бы не совершается вовсе, порою заметны на его поверхности большие и малые водовороты, когда отдельные струи вдруг как бы поворачиваются и устремляются вспять. Но ведь не обманемся же мы этим, решив, что тут-то и про­является истинное направление потока. Нет, мы знаем и видим ясно: цель всего течения (всей систе­мы) едина, как бы ни вели себя в общем русле те или иные водные струи.

Рок-культура - весьма целостная и однонаправ­ленная система, но лишенная, подобно всем прочим, однообразия. Отдельные ее элементы могут по тем или иным причинам показаться кому-то и привлека­тельными. Но не следует позволять лукавому обма­нуть себя: направленность рокового потока не может быть изменена никем и ничем.

Но в наших ли силах противостоять тому потоку? Можем ли мы побороть эту мощную рок-стихию? Не безсмысленны ли наши усилия? Все подобные выступления против него рок встречает лишь презри­тельным смехом.

Да, если дьявол существует попущением Всевыш­него, не в нашей власти его уничтожить - безсмысленно и помышлять о том. Но в нашей власти не допускать его соблазны себе в душу.

Мы должны знать: если есть где-то пропасть, то нам не дано ее засыпать, но мы можем не прибли­жаться к ее гибельному краю. Так просто.

Не ходить на тот бал к сатане - он и не состоится.

Журнал «Православная беседа», 1993, № 2